Генетическая идентификация
"екатеринбургских останков"
проблематична
 Л.А.Животовский
 профессор,
доктор биологических наук,
Лауреат Государственной премии РФ,
Лауреат премии Российской Академии наук,
рук. Центра ДНК-идентификации человека ИОГен РАН,
 

Решение Правительственной комиссии от 30.01.98 о том, чтобы скелет N 4, найденный в могильнике близ Екатеринбурга среди предполагаемых останков Царской Семьи и их слуг, считать останками царя Николая II Романова, ссылается на результаты генетических исследований (ДНК-идентификации) этих останков. Однако, утверждая это Решение, Комиссия не ответила ни на один из вопросов, возникающих по поводу проведённых исследований. А эти исследования, на самом деле, мало что доказывают, и ценность их как свидетельств подлинности останков слишком мала для того, чтобы на них можно было основывать столь исторически ответственное решение, повлекшее за собой церемониальное погребение "екатеринбургских останков" в Петропавловской крепости 17 июля 1998 г.

Прежде всего, Комиссия нарушила основной принцип генетической идентификации личности: она не рассмотрела результаты проведённой ДНК-идентификации останков по нормам судебного расследования. А именно, при наличии различных версий относительно происхождения захоронения и найденных в нём останков, она не допустила состязательности всех высказанных версий всех сторон и не взвесила все доводы "за" и "против". Были приняты только доводы "за". Более того, Правительственная комиссия, принимая своё решение по представленным экспертизам, фактически выполняла одновременно и функцию судьи и функцию одной из сторон, мнение которой она только и учла.

Изучив те ДНК-доказательства, которые Комиссия положила в основу своего решения, я пришёл к такому заключению:

если бы дело о "екатеринбургских останках" рассматривалось в суде, то оно должно было бы быть отправлено на доследование за недостаточностью имеющихся ДНК-доказательств.

Теперь подробнее. Комиссия в своём решении опиралась на генетические исследования, проведённые в английской и американской лабораториях. Хотя это были добротные научные исследования, но это не было юридическим доказательством. Судебно-генетические доказательства должны удовлетворять ряду принципов, которые не могли быть выполненными в проведённых исследованиях и которые были проигнорированы Комиссией при интерпретации результатов ДНК-исследований. Перечислим их применительно к делу о "екатеринбургских останках".

  1. Все ДНК-исследования должны проводиться несколькими независимыми экспертными группами и соответствующим образом документироваться.
  2. Для ДНК-исследований должны быть использованы только апробированные методы, широко используемые в практике идентификации личности.
  3. Для идентификации предполагаемых останков царя Николая II и других лиц из "екатеринбургского захоронения" необходимо исследовать, помимо митохондриальной ДНК, ещё и ядерную ДНК.
  4. Необходимо провести ДНК-исследование всех основных частей скелета, в первую очередь черепа.
  5. При вычислении вероятности ДНК-идентификации надо с необходимостью использовать генетические данные по населению России.
  6. Расчёты величины вероятности ДНК-идентификации необходимо должны учитывать все выдвигаемые версии о происхождении захоронения и обнаруженных в нём останков.
  7. Величина вероятности ДНК-идентификации предполагаемых останков царя Николая II Романова (как и других останков "екатеринбургского захоронения") должна быть столь большой, чтобы не было сомнений в уникальности генотипа останков.
Все эти пункты оказались нарушенными в генетическом исследовании "екатеринбургских останков" и полностью проигнорированы Комиссией при интерпретации результатов исследования. Рассмотрим теперь каждый из этих пунктов в отдельности.

Пункт 1 - это требование цивилизованного уголовно-процессуального судопроизводства при оценке доказательственной ценности генетического исследования. Этот пункт проигнорирован Комиссией: все работы по ДНК-идентификации "екатеринбургских останков" проводились при участии одного и того российского исследователя, а затем им же суммировались для заключительного решения Комиссии. Следовательно, эти исследования нельзя рассматривать как независимые. (Получается, что Комиссия сочла проблему идентификации "екатеринбургских останков" менее важной, чем семья французского певца Ива Монтана - проблему его наследства, по делу о внебрачной дочери которого, судя по публикациям, привлечены четыре независимых эксперта, три из которых будут независимо друг от друга проводить молекулярно-биологические исследования, а четвёртый - сводить эти данные воедино и представлять их в суде). Кроме того, неизвестно как юридически оформлено передвижение образцов скелетов от места взятия их до места лабораторного исследования.

Пункт 2. Основным генетическим объектом проведённого исследования "екатеринбургских останков" была митохондриальная ДНК, а в качестве одного из идентификационных признаков была привлечена гетероплазмия (т.е. наличие нескольких вариантов митохондриальной ДНК у одного и того же человека). Однако гетероплазмия ещё ни разу не использовалась ни в одном суде мира. Причина та, что свойства гетероплазмии, техническая возможность её однозначного распознавания, распространённость её в популяциях человека и многое другое практически не изучены, а частота её в населении России и просто неизвестна. Согласно же принципам судебных доказательств, прежде чем применяться в практике, каждый метод должен быть предварительно апробирован в ряде судебно-генетических лабораторий и обсуждён в специальных публикациях. Для указанного признака ничего этого ещё нет, и значит гетероплазмия пока ещё не может привлекаться как идентификационный признак.

Пункт 3. Свойство другого использованного идентификационного признака (нуклеотидной последовательности фрагмента митохондриальной ДНК) таково, что этот признак всегда одинаков (с точностью до мутации) у всех родственников по женской линии. Это значит, что исследованная берцовая кость скелета N4 может быть как Николая II, так и любого из родственников его по женской линии, если она их. При наличии различных версий о происхождении екатеринбургского захоронения и находящихся в ней останков, необходимо привлечь дополнительно идентификационные признаки ядерной ДНК и исследовать обе линии - и материнскую и отцовскую. Тогда на "пересечении" этих линий и оказались бы останки (если только они царя Николая II Романова). Кроме того, интенсивные судебно-генетические исследования, проведённые в течении последних двух лет, отчётливо показали, что надёжность митохондриальной ДНК как идентификационного признака гораздо ниже, чем отдельного признака ядерной ДНК, из-за её подверженности "загрязнению" чужой ДНК, крайне высокой вероятности мутаций и гетероплазмии. Особенно это проявляется в случаях исследования костных останков, и вообще когда невозможно экстрагировать достаточное количество ДНК. Поэтому в ряде судов США результаты идентификации, основанные на митохондриальной ДНК, уже не были приняты в качестве доказательств, а в Англии ее применение в судах ограничено. К слову сказать, перед вынесением своего решения Правительственная Комиссия поручила тому же самому её эксперту провести анализ найденного в "екатеринбургском захоронении" зуба, но провести его уже не за рубежом, а в Москве. Результаты оказались отрицательными, но они не были преданы огласке.

Пункт 4. Поскольку идентификационным исследованиям "екатеринбургских останков" предшествовало неоднократное вскрытие захоронения и изымание-возвращение различных частей скелетов, в том числе и скелета N4 (предполагаемых останков царя Николая II), без соблюдения должных формальностей, и поскольку существуют различные версии происхождения "ектеринбургского захоронения", необходимо генетически исследовать все основные части скелета. Однако, для генетического исследования предполагаемых останков царя была взята только одна берцовая кость и больше ничего. Главное - Комиссия отказалась исследовать череп скелета N4, по поводу которого имеются наибольшие сомнения.

Пункт 5. Метод ДНК-идентификации является групповым, а не индивидуальным. Поэтому, согласно принципам судебной генетики, интерпретация результатов ДНК-исследования зависит от того, сколь много людей имеют данный идентификационный признак. Для этого необходимо вычислить вероятность идентификации (т.е. степень её надёжности). Вычисление этой вероятности требует знания того как часто те или иные генотипы встречаются в той части населения, к которой принадлежит идентифицируемый биологический образец (согласно той или иной версии). Для этого во всех странах создаются базы данных, охватывающие ДНК-исследованиями различные слои населения. При идентификации "екатеринбургских останков" использованы генетические данные не по населению России, а только по населению западных стран, что могло привести к существенному искажению оценок вероятности идентификации. Более того, даже существующие на-сегодня банки данных митохондриальной ДНК в США и Англии признаются ещё далеко не достаточными для судебных исследований.

Пункт 6. При расчёте вероятности идентификации в проведённом исследовании не рассматривались все высказанные версии о происхождении захоронения и возможного состава останков. Рассматривалась только одна пара альтернатив: "все пять скелетов принадлежат Царской семье - все пять скелетов являются останками неизвестных лиц иного происхождения". Однако необходимо проводить соответствующие вероятностные расчёты с учётом версий о присутствии в захоронении "третьих" лиц, наличии "смесей" и т.д. и т.п. Всё это может существенно повлиять на величину вероятности идентификации - ключевую цифру ДНК-идентификации и всего генетического экспертного заключения.

Пункт 7. Оцененная мной вероятность идентификации берцовой кости скелета N4 из "екатеринбургского захоронения", исходя из опубликованных научных данных, находится между 99 и 99,9 %%. Интересно, что менее надёжная из этих цифр, а именно - 99%, приводится в официальном документе - "Справке о результатах экспертных исследований костных останков из места захоронения семьи бывшего императора Николая Второго", данной Республиканским Центром судебно-медицинской экспертизы Минздрава РФ от 29.01.98 (стр 5, второй абзац снизу). Именно на этой Справке был основан вердикт Государственной Комиссии.

Однако интерпретация этой вероятности, данная Комиссией, и той, что даю я - диаметрально противоположны. Комиссия, исходя из обыденного толкования вероятностей, посчитала 99% крайне большой величиной. С точки же зрения судебной генетики это очень низкая надёжность идентификации - в ряде штатов США вероятность 99% не принимается судом даже при рассмотрении гражданских дел (об отцовстве), не говоря уже об уголовных делах.

Почему так ? Данную величину вероятности, 99%, можно пояснить иначе, а именно, что каждый сотый человек имеет такие же признаки, как и исследованные у предполагаемых останков царя Николая II. При такой вероятности, к примеру, среди населения Москвы должно быть более ста тысяч лиц с такими признаками, а в России - намного более миллиона. Стало быть, в начале века среди жителей даже одной Екатеринбургской губернии были десятки тысяч лиц с признаками митохондриальной ДНК такими, как и в материнской линии царя Николая II Романова. Согласно же мировой судебно-генетической практике, надёжность ДНК-идентификации в уголовных делах должна быть такова, чтобы ни один человек в данном месте (городе, губернии, стране - в зависимости от обстоятельств дела) не имел бы идентификационных признаков опознаваемого лица. Более того, при расчёте вероятности ДНК-идентификации надо дополнительно учитывать т.н. априорную вероятность, оцениваемую по другим, не-генетическим, свидетельствам. А они, как известно, тоже весьма спорны.

Таким образом, все перечисленные выше 7 пунктов, подвергающие серьёзному сомнению существующие ДНК-доказательства аутентичности предполагаемых останков царя Николая II, игнорированы Государственной Комиссией.

Решение столь деликатной проблемы, каковой является идентификация "екатеринбургских останков", необходимо должно быть доказательственно безупречным. Имеющиеся на сегодня генетические доказательства ещё нельзя назвать даже удовлетворительными. Принять их и потому посчитать "екатеринбургские останки" за царские можно было только волевым решением, игнорирующим существующие обстоятельства дела. Это недопустимое для истории России деяние.

24 июля 1998 г.

Замечание. Эта точка зрения и указанные возражения высказывалась мною неоднократно в рецензиях, печати, публичных выступлениях, и по московскому телевидению, начиная с декабря 1997 г.